Гостевая книга

Это история о том, как мирный бухгалтер, очкарик, превращется в поэта смерти, разящего врагов безо всяких очков и на расстоянии, стихи его написаны кровью, он научился говорить через свой Смит и Вессон; в конце фильма он на лодке отправляется туда, где живут, вечной уже жизнью, все великие поэты и художники...

Вокруг этого кинофильма накручено столько домыслов, что во всей этой путанице можно вообще закопаться с головой. Например, встречается такое –

«Австралийский киновед Эдриен Мартин определил этот фильм как «призрачный, выжженный изнутри каркас вестерна, воздвигнутый для какой-то неясной, гнетущей цели». Эту цель многие рецензенты увидели в том, чтобы снести тот ценностный фундмент, на котором было возведено здание вестерна».

– Вот глупости-то! Да ничего такого, на самом деле. Никто ничего сносить и не собирался. Взять просто да почитать, что сам Джармуш говорит о смысле своего детища – и с сразу всё становится на свои места.

Итак, в этом фильме есть своя очень ясная и внятная внутренняя логика, давайте попробуем проследить её:

«Мертвец» - рассказ о путешествии в мир духовный. Смысл в следующем - чтобы перейти в потусторонний и высший мир, необходимо умереть для мира реального. Это тот стержень – вокруг которого накручены все остальные детали.

Логика Джармуша понятна – он вынашивал планы снять фильм о его поколении – молодежи 70-х. Хиппи, битники, наркоманы, рокеры, и так далее, что их всех объединяло? – Желание вырваться из сковывавшей социальной среды в высший мир духовной свободы. Каждое направление делало это по-своему.

Джармушу нужна была метафора объединявшая всех их. Некий универсальный символ поколения, символ, максимально вычищенный и ясный. И он нашел его в лице двух умерших для своей социальной среды людей. Никто (буквально «no-body» – имеется ввиду «дух») ведёт «мертвеца» в своё индейское «зазеркалье» точно также как некий дух вёл каждую из молодежных группировок 70-х в свой высший мир внутренней свободы.

Фильм стремится к максимальному контрасту, это выражается во всем – во-первых стилистика изображения. Наши герои движутся в сторону Тихого океана где-то в районе современного Лос-Анджелеса – прообразом картинки послужил фотограф Ансел Адамс. Его фотоработы то, что надо – они как будто выявляют потустороннюю сущность тех мест. Достигается это очень просто – в ч/б каждый участок просто делается максимально контрастным, слегка сдвигается шкала серого в сторону черного, вот и весь секрет. В реальности облака по отношению к небу это светлое пятно, ерунда, контрастим их до предела, ну и что, что оттенки темно-серого стали черным пятном. За то так графично получается. Так поступаем везде - получается картинка, мало имеющая отношения к реальности, но, за то отдающая запредельной мистикой. Предельный белый и предельный черный – мир материальный / мир духовный.

В картинке контраст сделали, хорошо. Где еще можно добиться контраста? Еще нужна контрастная музыка – такую музыку может изобразить Нил Янг – на фоне абсолютной тишины время от времени вдруг шпарятся гитарные аккорды с предельно зашкаливающим уровнем сигнала. Местами получается очень похоже на неведомый язык духовных сущностей. Отлично, то, что надо. Что еще? Можно разделить все эпизоды паузами, уводя картинку в чёрное. Ну что, со стороны формального исполнения, теперь есть чёткая концепция, завязанная на внутреннем смысле повествования.

Теперь вернемся к сценарию.

Итак, чтобы перейти в потусторонний мир, герой должен умереть для мира реального. Умереть он должен духовно, конечно, но по всем статьям. Во-первых, он должен умереть для прошлого - всё, назад мосты сожжены, денег на дорогу домой больше нет, и ждать его там некому! Во-вторых, он должен умереть для настоящего, для своей социальной среды – ну тут он точно мертвец – его уже «заказали»! Ну и, соответственно, умереть для будущего – его смертельно ранят! Всё, можно больше не цепляться за реальность. Теперь можно окончательно расслабиться – переплыть через зеркальную гладь индейской «реки забвения» в «зазеркалье» и с чистой душой отправиться в мир духов.

Проводником в высший мир служит шаман «Никто». Его задача – подготовить Блэйка, провести верной дорогой к заветной цели, оберегая от злых духов, которых символизируют три догоняющих его ковбоя.

Зачем герой стремится в этот высший мир, что заставляет Блэйка искать его? Это прямое следствие незаконно навязанного комплекса вины современной цивилизацией чистому человеку за преступления, которых он не совершал – в этом прямое выражение режиссером логики действий асоциальной молодежи.

Вот и вся конструкция. Ну а детали, символы, рефлектирующие смыслы, дополнительные персонажи – это все имеет второстепенное значение, хотя, надо заметить, привязано удивительно метко, так, что просто диву даешься находчивости Джармуша!

В деталях ставится следующая задача – необходимо всё так завязать, чтобы все действующие лица и события отражались бы друг в друге, образуя единое и неразрывное целое. Всё должно быть наполнено символикой, призванной соединить эти события с современной реальностью.

Путь на поезде до города Машин – метафора взросления человека. Чем дальше он удаляется от своих родных истоков, тем ближе он к безжалостной и дикой цивилизации, которую символизирует город Machine и все более мрачные персонажи, подсаживающиеся в вагон. Machine - эдакая бесчувственная машина по перемалыванию человеческих душ.

Точно таким же образом, всю свою молодость современный человек едет в цивилизацию где он не нужен и где нет для него места. Очень актуальный символ.

Девушка, из-за которой его ранят - продавщица бумажных цветов. Бумажные цветы символизируют то, что ничего настоящего душе Блэйка она дать не может. Всё чем она обладает – как бы ненатуральное.

Раненного Блэйка находит индеец Никто. Индейца зовут No-body, или «Тот, кто говоря громко не говорит ничего» - он символизирует собой духа–проводника в потусторонний мир – именно эту функцию традиционно брал на себя индейский шаман. Дух-проводник свойственен и молодежным субкультурам 60-70-х. Джим Моррисон, например так и говорил – меня ведет вселившийся дух индейца. В том же смысле дух пацифизма и любви вел хиппи в страну вечной свободы, и так далее.

Индеец Никто во многом является отражением самого Блэйка – он тоже изгой своего племени. Тот принимает его за английского поэта Блейка "But i understand that you are William Blake, a poet and a painter... And now, you are a killer of white men" Совпадение имен поэта Уильма Блэйка с главным героем – это, безусловно, гениальная находка. Сразу же появляется многомерность, объем, глубина и масса новых смыслов. Его слова «Кто для радости беспечной, кто для ночи бесконечной» - это просто манифест поколения. И то, что этот английский поэт также был вне своей социальной среды, и, кстати, многие из последующих фраз индейца, это строки его стихов – «Учась у вороны, орёл губит своё время», «Стоячие воды таят отраву» и т. д.

А Джармуш не останавливается, и привязывает к этим стихам и ковбоев-догоняльшиков - убийство кровожадным Коулом своего напарника( "Fuck me??.. Fuck you!" ..), когда тот пытается напиться воды из лужи – это как раз те самые «Стоячие воды таят отраву». Всё завязывается и завязывается в единый клубок пересекающихся смыслов. И шаманская мифология, и ассоциации с другими вестернами, и аллегории с современной Америкой с комплексом вины перед индейцами за вторжение в их земли, и еще масса деталей.

Дальше можно смело писать диссертацию страниц на 50...

Ну и теперь главное. То, что фильм гениальный – понимают практически все. В чем заключается гениальность? А гениальность заключается в том, что когда молодой (или не очень) человек смотрит в этот ч/б экран, он неизменно видит там свое отражение, и ничего с этим не может поделать. Это и есть самый важный критерий великой художественной правды...

Составлено по мотивам рассказа о фильме самого Джима Джармуша. Этот фильм у меня в десятке лучших фильмов всех времен и народов... И, кстати, этот фильм недавно вышел на Blu-Ray - на этом носителе он производит наиболее шокирующее впечатление - сидишь после окончания фильма как истукан минимум час, вне окружающего нас мира...